Путевые заметки европейского мусульманина. Часть 1
Я очень люблю арабские страны. И не только потому, что там живут мои единоверцы. Меня завораживает их стиль жизни. Неспешный, далёкий от бешеных ритмов мировых мегаполисов; несущий в себе что-то необычное, как будто из далёкого прошлого, когда караваны верблюдов бороздили бескрайние пески пустынь, а древние бедуины становились на ночную молитву под светом мириад ночных созвездий. С тех пор многое изменилось в мире, но от Аравийского полуострова до Западного Магриба миллионы людей продолжают жить той же, далёкой от суеты, жизнью, как и их предки в эпоху Пророка Мухаммада (салляллаху аляйхи васаллям).
На эту жизнь съезжаются посмотреть сотни тысяч туристов со всего мира, но лишь немногие из них могут по-настоящему проникнуться внутренним духом исламских стран. Для этого нужно сойти с туристических маршрутов и попасть в обычную повседневную жизнь простых людей.
Во многих частях Марокко старые городские кварталы в центре именуются «мединами». Стоит зайти в глубь такой медины и ты окутан чарующей атмосферой уличных чайных, базарных лавок с задумчивыми торговцами всевозможными товарами и ароматами восточных сладостей. А когда раздаётся призыв муэдзина на молитву, все оставляют свои дела и спешат в многочисленные мечети, спрятанные в лабиринтах сотен улиц и переулков.
Для меня марокканские медины – это, прежде всего, люди. И чтобы понять, что такое медина, нужно рассказать о жизни её обитателей.
Танжер
Фатима работает на танжерском базаре всего пару лет. Вырастив двух дочерей, она оставила на них домашние заботы и теперь помогает мужу Мухаммаду продавать овощи в одной из лавок на рынке в центре медины. Рано утром они грузят товар на тележку и привозят его к открытию базара.
– Мы встаём очень рано, – рассказывает Фатима. – Просыпаемся под звуки азана, муж идёт в мечеть, я молюсь дома. Затем завтракаем и начинаем готовиться к рабочему дню. Нужно накормить осла, запрячь его, пойти на склад, загрузить свежие овощи в тележку, и к открытию рынка разложить товар. Потом я ухожу готовить обед и заменяю мужа, когда он идёт поесть или на молитву. Сама же расстилаю коврик прямо здесь на полу и молюсь среди овощей и фруктов. Так мы живём каждый день, заработок небольшой, но на жизнь хватает, хвала Аллаху! А больше нам и не надо. Главное, чтобы счастье из дома не уходило.
Ильясу всего двадцать два года. Он работает на том же базаре, что и Фатима. Занимается продажей и разделкой свежих кур. В небольшом помещении, среди висящих на крюках куриных тушек, большим ножом он нарезает филе и откладывает его в сторону. На заднем фоне висят изображения минаретов и сур Корана, написанные золотой арабской вязью.
– Я по-английски плохо говорю, давай лучше на испанском общаться, – говорит мне Ильяс. – Я в Мадриде год прожил. Там у меня двое братьев и сестра остались. А я вернулся. После начала кризиса я потерял работу и не смог продлить визу из-за отсутствия контракта. Теперь здесь устроился, копить деньги начал.
– Хочешь снова в Испанию вернуться?
– Да, хотелось бы. Там зарплаты выше. Но не сейчас. В этом году я хочу в Хадж поехать. Почти всю зарплату откладываю на покупку билетов. Я самый младший в семье. Родители уже два раза побывали в Хадже, братья ездили, сёстры с мужьями тоже. Один я остался. Но я не хочу у родителей деньги просить на паломничество. Считаю, что самому на это заработать нужно.
– Думаешь, тебе удастся в этом году увидеть Мекку и Медину?
– Иншааллах, – улыбается Ильяс. – А если не соберу денег, поеду в следующем году. Я ведь молодой ещё, мне спешить некуда.
И как бы в подтверждение своей неспешности Ильяс оставляет работу и приглашает меня в соседнюю чайную выпить мятного чаю.
– А как же работа? – спрашиваю я.
– Гость важнее, – улыбается Ильяс, наливая горячий чай.
Марракеш
Медина в Марракеше одна из самых больших в Марокко. Более четырёхсот улиц сплетаются в один бесконечный лабиринт, из которого, порой, трудно выбраться. Звук азана застаёт меня возле небольшой мечети. Захожу внутрь, снимаю обувь.
– Мусафир, – перешёптываются, глядя на меня, местные старики. Один мужчина, помоложе, встаёт со своего места и глядя на мою фотокамеру, кричит: – No foto!
– No foto – подтверждаю я. – Салят! Молиться собираюсь.
Мужик недоверчиво смотрит на меня. Следит, как я становлюсь в один ряд с другими мусульманами, как начинаю совершать намаз. Я чувствую его взгляд, когда читаю дуа и перебираю чётки. Наконец, он присаживается ко мне и недоверчиво спрашивает:
– Муслим?
«А что я тут, по-твоему, делал?» – мысленно отвечаю ему я, а сам киваю головой. – Муслим. Ана мин Русия. (араб. – Мусульманин. Я из России).
– Бдяхки араби? (Говоришь по-арабски?) – удивляется мужчина.
– Шуваия (немного), – отвечаю я.
– Фатиху знаешь? – недоверчиво спрашивает он.
– Знаю.
– Альхамдy лилляхи раббиль алямин... – начинает он и предлагает мне продолжить. Я дочитываю «Аль Фатиху» до конца.
– «Аль Ихлас». Читай! – снова говорит мне мужчина. Я прочитываю ещё одну суру Корана. Теперь он уже улыбается и протягивает мне руку:
– Я Ахмад. Добро пожаловать, брат!
Вокруг уже собралось несколько пожилых мужчин, которые, слушая, как я читаю суры, одобрительно кивали головами. По их довольному виду я вижу, что «экзамен» я прошёл. Один из них приглашает меня в соседнее кафе поесть. Я охотно соглашаюсь и поднимаю с пола свою фотокамеру. Ко мне подходит Ахмад и на плохом английском говорит мне:
– Если хочешь фотографировать в мечети, то пожалуйста! – потом как-то виновато улыбается, и затем добавляет: – Для тебя no problem!
Заклинатель змей
Центральная площадь Марракеша – Джума аль Фна – это главные ворота местной медины. Именно отсюда начинаются бесчисленные торговые ряды, бесконечные переплетения улиц, всегда заполненных народом. Но Джума аль Фна живёт своей жизнью. Уже с утра по площади начинают ездить запряжённые лошадьми кареты, ямщики которых весело зазывают туристов на свой аттракцион. Ближе к полудню площадь оккупируют всевозможные артисты и фокусники. Кто-то предложит вам нанести на руки рисунок хной, кто-то узнать свою судьбу, а кто-то просто попросит денег за фотографию. На площади повсюду звучит музыка. Берберские ансамбли пляшут для французских туристов, фокусники жонглируют под бой барабанов, а заклинатели змей играют на дудочках перед своими кобрами, предлагая всем желающим сфотографироваться с ядовитой гадюкой на шее. За деньги, конечно.
Я всё пытаюсь неприметно сделать несколько снимков с заклинателями змей. Но они бдительны и выслеживают каждого туриста с фотокамерой. Снять их незаметно практически невозможно. Я оставляю свои бесполезные попытки и подхожу к ним.
– Ассаламу алейкум, – говорю, – как дела?
– Все хорошо, хвала Аллаху! – отвечает один из них. – Хочешь фото с коброй?
– Хочу, но не за деньги.
– Бесплатно нельзя, это ведь наш ежедневный хлеб.
– Понимаю. Вот вы и расскажите о вашей профессии. А я об этом напишу потом.
– Ты журналист, что ли? Ну хорошо, спрашивай. Меня Хасан зовут. А моих друзей Али и Алхам.
– Не жарко вам тут целый день под солнцем сидеть?
– А что делать, – говорит Хасан, – работа такая. Деньги легко не даются. Но сейчас в апреле солнце не такое жаркое. Там, откуда я родом, пожарче будет. Я сам бербер, родился в Сахаре. Мой отец с детства приучил меня обращаться со змеями. Они мне как друзья. Иногда мне даже кажется, что я понимаю их язык.
– И о чём же змеи разговаривают? – спрашиваю я шутя.
– Они не разговаривают, они двигаются. И по их движениям можно понять их настроение. Я всегда наперёд знаю, хочет ли змея укусить или просто принимает защитную позу.
– Часто они вас кусают?
– Эти-то? Эти безопасны, мы их туристам показываем. А так меня кусали змеи, и не раз. – Хасан показывает шрамы на руках. – Но у нас всегда с собой противоядие есть, если сразу принять, то жизни не угрожает. Хотя и больно. Чтобы змея укусила, её нужно серьёзно разозлить. Но когда с ними занимаешься по нескольку часов изо дня в день, кобры привыкают и не нападают. Они музыку любят.
Али начинает играть на дудочке, а Алхам бить в барабан. Хасан резким движением руки хватает кобру за шею и посылает ей воздушный поцелуй.
– Один раз я даже чудо видел. Был час намаза, и мы начали совершать молитву, прямо здесь на площади. У нас тогда три кобры было. И когда мы стояли и читали суры, все три змеи поднялись и вытянули свои шеи. А когда мы стали класть поклоны, змеи тоже начали кланяться. Я когда рассказываю, никто не верит. Но я видел это своими глазами. Потом один шейх выкупил этих кобр у нас. Я сначала не хотел продавать, но нужно же семью кормить. У меня пятеро детей.
– И много зарабатываете в день?
– По-разному выходит. Бывает 50 дирхам, бывает 500 (50 дирхам приблизительно 5 евро. – Прим. авт.). Но эти деньги мы делим на троих. Да и змей кормить надо. Так что выходит немного.
– А есть ли у вас какая-нибудь заветная мечта?
– Мечта? – Хасан задумчиво чешет затылок. – Наверное, детей вырастить. Дать хорошее образование. Мой младший сын имамом стать хочет. Думаю послать его в Египет учиться. Вот когда я всё это осуществлю, тогда и вернусь в свою деревню. Я ведь по Сахаре очень скучаю. Люблю молиться в одиночестве среди бесконечных песков пустыни. Там я особенно остро чувствую взор Всевышнего. Если всё получится, то я так и сделаю.
Хасан тяжело вздыхает, поглаживает кобру и тихонько говорит, глядя ей прямо в глаза:
– Иншааллах...
Владислав Сохин. Assalam.ru
Материалы по теме
