Идрис эфенди из Эндирея
Идрис Эфенди, сын Мустафы, сына Али ал-Хафиза, сына Кади Мустафы - известный арабист, видный политический деятель, сподвижник и наиб Шамиля родился в древнем дагестанском ауле Эндирей. Год рождения его неизвестен.
Его отец Мустафа, тоже арабист и влиятельный человек в ауле, происходил из обедневших узденей. Из рода Идриса и раньше выходили алимы. Свидетельством этому служит его родословная. Дед его Али был хафизом, то есть знающим Коран наизусть, а прадед Мустафа исполнял обязанности кади в Эндирее. Большим учёным был и его старший брат Салих (ум. в 1281 г.х.), имевший прозвище «Насир ад-дин», что означает «помощник религии». Салих, будучи глубоко образованным человеком, очевидно, исполнял и некоторые административные функции в имамате. Так, к примеру, в письме, адресованном наибом Хази джамаатам сёл Акташ Аух и Юрт Аух, говорится о том, что муфтием и кадием этих сёл назначается эмигрант (мухаджир) Салих.
Про детство и учёбу Идриса известно очень мало. Основы арабоязычных наук он получил у своего отца, много знаний он получил и от проживавших в его родном городе Эндирее алимов, обра¬зованных филологов и богословов.
Затем Идрис обучался в различных аулах у самых лучших учёных Кумыкской равнины и Нагорного Дагестана. Среди учителей Идриса Мансур Гайдарбеков упоминает и Саида Араканского.
Идрис стал знатоком точных наук, философии и арабской литературы, одним из выдающихся ма¬стеров эпистолярного жанра своего времени. Его красноречие и ораторские способности были столь велики, что дагестанские алимы его даже прозвали - Идрис ал-Баяни, что означало "Идрис красноречивый".
Известно, что после завершения образования Идрис возвращается в родной аул и некоторое время преподаёт арабоязычные науки. Преподавательскую деятельность Идрис начал довольно рано, когда ему не было ещё двадцати пяти лет. Вскоре он становится известным преподавателем.
События, происходившие в это время, не могли оставить его равнодушным. К сожалению, мы не знаем обстоятельств, которые вынудили его, оставив свои мирные занятия, принять участие в вооружённой борьбе, "заменив тростниковое перо - оружием". Вполне вероятно, что это могло случиться под влиянием его знаменитого земляка, накшбандийского муршида Ташава хаджи. Ташав уже в 1834 году был провозглашён имамом Чечни и вёл боевые действия против царской армии, призывая различные джамааты Дагестана и Чечни присоединиться к его борьбе.
В это время Эндирей переживал смутные времена. Аул разделился на две взаимно враждующие группировки. Одна часть была сторонницей войны с Россией, костяк её составляли Ташав хаджи и Идрис эфенди. Другая часть была против войны: это были некоторые представители княжеских фамилий и кади Эндирея - Мама киши. Из-за непримиримых расхождений во взглядах первым пришлось покинуть Эндирей. Ташав, собрав своих мюридов и последователей, ушёл в Ичкерию. Спустя несколько лет, Идрис, вполне вероятно не без влияния Ташава, уходит к Шамилю. "Он эмигрировал (хаджара) к имаму Шамилю эфенди. Он служил ему годами душой и пером, верно и честно. Он не восставал против имама и не изменял ему. Он был (одним) из его преданных алимов. Имам его любил и уважал выше его достоинства", - сообщает о нём Назир Доргелинский. С этого периода Идрис фигурирует в источниках как «Ал-мухаджир Идрис».
Шамиль чрезвычайно уважал его и твёрдо верил ему, ценя его учёность и богобоязненность. Идрис был глубоко начитанным учёным. В то время было традицией устраивать маджлисы (научные и литературные собрания) и ему нередко случалось присутствовать на таких маджлисах, где учёные обсуждали богословские вопросы. Однажды, согласно преданию, Шамиль устроил маджлис, где посадил группу учёных по одну сторону от себя, а Идриса - по другую, и задал какой-то сложный вопрос. Когда эта группа не смогла ответить, он задал тот же вопрос Идрису - и он исчерпывающе ответил на него. После этого Шамиль сказал: «Вот за это я уважаю его и люблю!».
Вскоре, в марте 1847 г., за проявленные им инициативность и смелость, Шамиль, вместо мухаджира Миклик Муртазали, смещённого за нарушения, назначает Идриса эфенди наибом Ауха. По сведениям же известного чеченского писателя и историка А. Айдемирова, он сменяет на этом посту Гойтемира Ауховского, назначенного командующим кавалерией Шамиля.
Ему пришлось заниматься не только административными и военными делами. Он стал и сильным политическим деятелем, которому имамом было поручено заниматься всеми военными и политическими проблемами на Кумыкской равнине и соседних с нею землях Чечни.
Задача, поставленная перед ним, была чрезвычайно важна и сложна. И он неплохо с ней справлялся. Используя связи среди знатных лиц в Эндирее, он получал весьма ценную информацию. Естественно, всё это приносило пользу делу мюридизма, и тогда «…успехам, удачам честного Идриса не было предела». Характеризуя его, историк пишет так: "Идрис эфенди был одним из самых боевых наибов Шамиля,
участвовал в самых жарких сражениях и был награждён всеми знаками отличия". Он был награждён знаком, содержавшим надпись: "этот знак доблести совершенной и льву подобного … Идриса эфенди".
Согласно наградной системе имамата, правом награждения отличившихся воинов, помимо имама, пользовались и наибы. Так сохранился орден, вручённый Идрисом неизвестному удальцу в 1267 (1850-1851 гг. н.э.), на котором имеется надпись: "Это герой. В битве он нападает как лев. Героев много, но подобных ему нет. Даровал это Идрис эфенди в 1267".
По долгу службы, ему часто приходились встречаться с различными людьми, как со сторонниками мюридизма, так и с его противниками. В ауле было много людей, тайно сочувствующих идеям мюридизма и национально-освободительной борьбы. Они были подобны герою эпопеи М. Гралевского "Кавказ" Сулейман-беку, "сердце которого принадлежало Шамилю, а необходимость приковывала к Шамхалу, служащему царю". Бывало, он тайно встречался и с высокопоставленными офицерами царской армии и чиновниками местной администрации, получая сведения о передвижениях войск, о местах их дислокации.
Надо полагать, что и среди них встречались люди, симпатизировавшие идеям противоположной стороны. Вероятно, военные успехи Шамиля того периода в какой-то мере были связаны и с получаемыми от Идриса данными. Косвенными подтверждением этого является, что после разрыва отношений с ним, самого Шамиля всё чаще стали преследовать неудачи.
Некоторые приближённые к имаму особы и наибы весьма ревностно относились к успехам Идриса, завидуя его положению и тому уважению, которое оказывал ему Шамиль. Они начали исподволь настраивать против него имама, плести интриги, «подсиживать» его. Это происходило, вполне вероятно, не без влияния извне. " И, в конце концов, доносчики из наибов и других лжецов и клеветников донесли на него имаму". Они пользовались трудностью положения и двойственностью той миссии, которую выполнял Идрис. Паутина интриг и заговоров постепенно затягивала имамат.
Завистники Идриса не унимались, пытаясь вызвать недовольство им у Шамиля, используя всяческие возможности. Этот случай им быстро представился. Отряд наиба Кайирбека Буртунайского в 1848 году совершил набег на Эндирей. В 1848 году, после нападения отряда наиба Шамиля Кайирбека Буртунаевского на Эндирей, Идрис эфенди обрушился с критикой на методы борьбы мюридов с царскими войсками, от которых страдали не столько царские солдаты, защищённые крепостными стенами, сколько мирные кумыкские земледельцы. Окружавшие Шамиля льстецы извратили суть слов Идриса эфенди - и представили дело так, что тот якобы являлся участником обширного заговора, в который были втянуты и другие влиятельные в имамате люди.
Первоначально Шамиль категорически отвергал все их доводы. Однако, им удалось посеять у имама сомнения в преданности своего наиба. Шамиль долго колебался, не зная, как поступить. После долгих раздумий, Шамиль вызвал его, и прямо высказал свои сомнения, рассказав Идрису о том, что ему передают приближённые. Мансур Гайдарбеков приводит любопытное предание, рассказывая об обстоятельствах этой встречи: «… однажды, при подозрении, Шамиль пригласил его по этому поводу к себе домой. Когда подавали кушать, перед имамом поставили, между прочим, пшеничную лепёшку, а перед Идрисом - кукурузную. Это было сделано согласно заказу имама. Когда начали кушать, Идрис первым схватил пшеничную лепёшку и, разломав пополам, одну половину подал имаму, а другую оставил себе и сказал: "Слава Богу! Я не из тех, имам, которые оставляют пшеничный хлеб и кушают кукурузный". Это означало, что он не из тех, которые оставляют свою Родину и служат чужой». В ходе беседы ему удалось убедить Шамиля в своей преданности и верности.
Недоверие и сомнение сильно обижало и оскорбляло его. Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, он с терпением и пониманием относился к подозрительности Шамиля.
Но не помогало Идрису вернуть доверие и то, что, благодаря невероятным усилиям, ему удалось получить и передать имаму информацию о готовящемся наступлении русских. Но Шамиль ему уже не доверял.
Шамиль отправил письмо и предложил Идрису обсудить все дела при личной встрече. Получив это послание, Идрис осознал: уже не осталось сомнений в том, что под влиянием интриг и наговоров, клеветникам удалось оторвать его от имама. Идрис эфенди решив, что Шамиль хочет расправиться с ним, тайно выехал в Тарки, под покровительство Шамхала, где, сдавшись царским властям, был амнистирован и вскоре занял должность сельского кадия Эндирея. Это событие произошло, видимо, в феврале-марте 1859 года.
Некоторое время спустя Идрис послал имаму письмо в прозе и стихах. В нём он объясняет ему существо дела и показывает факт предательства его некоторыми наибами. В тяжёлые времена они более всего заняты кляузами и доносительством, а зачастую и откровенным стяжательством, нежели интересами имамата. Очернителей он называет «скорпионами, волками и змеями».
Мысли о том, что имам поверил клеветникам, не имея на то никаких веских оснований, не оставляли его. Он писал с укором Шамилю:
О, какое наказание тому, кто страдал любовью к Вам. Отчуждению от Вас нет ни причины, ни доказательства,
Кроме слов клеветника, который собирал всякие хитрости против мужа, наука которого есть свет и объяснение.
Когда имам прочитал письмо, то очень сильно расстроился. До него дошло, что он намеренно был введён в заблуждение - а врагам удалось внести раскол между ними. Идрис был оклеветан с целью разлучить его с имамом. "Когда прочитал его письма, <…> убедился в предательстве наибов и лживости доносчиков - и сказал с плачем, что теперь моё государство и могущество находятся накануне распада", - пишет Назир из Доргели в своей книге.
После разрыва с Шамилем, он не вмешивался больше в политику и до конца жизни занимал должность главного кадия аула Эндирей, заменив на этом посту одного из своих главных идейных противников - Мама-Гиши Эндиреевского, занимаясь своим любимым делом – преподаванием.
Идрис имел богатую библиотеку, отличавшуюся большим разнообразием. Значительная часть книг была им собственноручно переписана. К сожалению, от его большой библиотеки мало что осталось. По рассказам очевидцев, после Октябрьской революции 1917 года во время гонений на религию большинство книг было сожжено. Уцелело лишь несколько рукописных книг. Большинство из них - это различного рода сборники цитат и выдержек из книг известных учёных. Имеются различного рода статьи по мусульманскому праву. В книгах встречаются мелкие комментарии по различным вопросам, в которых он излагает свои мысли.
Среди его произведений, дошедших до нас:
1) "Тухфат ал-абрар".
2) "Баварик ал-Хавариф". Ответ на касыду Мама-Гиши, направленную против имамов.
3) Несколько тахмисов.
4) Касыда, в которой он восхваляет семейство Пророка (мир ему и благословение).
5) Стихи различных форм и содержания.
6) Большое количество корреспонденции.
7) Научные статьи и комментарии.
Основной темой произведений Идриса является, главным образом, освободительное движение, защита деятелей мюридизма от порицаний и нападок некоторых алимов, стихи религиозного и морально-нравственного характера.
В письмах и посланиях он часто и умело приводит цитаты из Корана, хадисов, произведений классиков. Это говорит о том, что он был знаком с этими произведениями. Проза Идриса наиболее близко подходит к арабской прозе поздних времён.
Особенно он был силён в тахмисах. "Они (тахмисы) - лучшие стихи Идриса в смысле классической формы стихосложения на арабском языке", - пишет известный арабист Мансур Гайдарбеков.
Тахмис (تـخـمـيـس) – пятистишие, в котором после каждого бейта чужой газели добавляются три оригинальные строки. Как правило, тахмисы пишутся на газели великих поэтов. Таким образом, поэты более поздних поколений углубляли идеи и продолжали традиции своих предшественников. Вместе с тем, тахмисы говорят о большом поэтическом мастерстве автора, так как, по условиям жанра тахмиса, поэт должен придерживаться стиля, рифмы, ритма и других художественных особенностей того стихотворения, на которое пишется тахмис. Поэт может писать тахмис и на свои ранее созданные произведения. В конце тахмиса обычно упоминается тахаллус (поэтическое прозвание) автора и поэта, на газель которого сложен тахмис.
Умер Идрис своей смертью в 1290 году по хиджре (1873-1874 гг. н.э.) и похоронен в родном ауле Эндирей.
Исмаил Ханмурзаев, младший научный сотрудник Центра востоковедения ИИАЭ ДНЦ РАН.
