Воспоминания Меседу – жены шейха Саадухаджиясул Мухаммада-афанди из Батлуха (1915-1995).
Мой супруг скрывал, что у него есть разрешение на наставничество и говорил: «Я не являюсь таким человеком». Но как бы ни пытался он скрыть, кем является, я всё равно видела истину. Он часто говорил: «Нет ничего лучше, чем дуа братьев и сестёр по вере».
Помню, муж и я встали рано утром задолго до азана и, совершив тахаджуд-намаз, выполняли свои тарикатские задания (вирды). В одно время меня потянуло ко сну и вижу во сне комнату, наполненную светом, и Пророка (салляллаху аляйхи васаллям) таким, как его описывают в мавлидах, в облаке заходящего через окно. Он встал перед мужем и я услышала, как они говорят друг с другом по-арабски. Тут я не выдержала, вскрикнула от радости и проснулась от своего же голоса. Муж спросил, что произошло со мной и я рассказала всё, как было.
Как мы поженились, прошёл 41 год. Когда я приезжала в село, муж отправлял меня на могилу своего отца и говорил: «Если даже он не отвечает, что ты говоришь – он слышит это. Сегодня на этом свете, завтра – на Том».
Муж советовал всем с торговой сделки отдавать десятую часть на закят с таким намерением: «Я намереваюсь выплатить закят, следуя мазхабу имама Абу Ханифы».
Время от времени к супругу приходили шейхи Мухаммадариф-афанди, Абдулхамид-афанди и Хамзат-афанди. Это было в то время, когда Мухаммадариф-афанди жил с нами в Буйнакске. Однажды, когда я отнесла ему чай, то увидела у него в руках книгу, кажется, это была «Далаилуль хайрат». Он рассказал мне: «Аллах сказал Пророку (салляллаху аляйхи васаллям): «Я приму Коран и салават, что были прочитаны за тебя, даже без состояния хузур». Если утром и вечером читать по семь раз «Аллахумма аджирни мина ннар», то адский огонь говорит: «Я не прикоснусь к коже того человека, который произносит это утром и вечером».
Как-то муж пришёл домой и сообщил о том, что Мухаммадариф-афанди покинул этот мир.
– Как ты смог встать?! Как смог ходить?– воскликнула я и горько заплакала.
– Оказывается, могу, – ответил он сквозь слёзы.
Фазилят из села Урма, которая была рядом с Мухаммадарифом-афанди, когда он умирал, рассказала: «Устаз спросил у Саадухаджиясул Мухаммада: «Какой дорогой идти, Мухаммад?» Он ответил: «Прямой дорогой, которая называется Ля иляха илля Ллах» и в этот момент Мухаммадариф-афанди сделал свой последний вздох. Побледнел Саадухаджиясул Мухаммад и упал».
Халат и печать Мухаммадарифа-афанди перешли к моему мужу, а когда он заболел, то он передал их через Хасмухаммада Саиду-афанди из Чиркея.
Это было время, когда работники КГБ преследовали алимов и устазов. Хамзат-афанди жил у нас в Буйнакске полтора месяца. Когда ему нужно было сделать операцию на глазах, он лёг в больницу селения Хебда. К нему туда пришли две женщины-мюридки, и Хамзат-афанди разрешил им посетить его. Я сидела на стуле возле двери и смотрела за тем, как он делал им таваджух. «Меседу, – сказал Хамзат-афанди, – не пускай своё сердце в нашу сторону», и шутливо добавил, что оно крадёт у них. Потом муж объяснил мне: «Когда делают таваджух и туда кто-то вмешивается, то это подобно перекрытию луча света».
Между другой его женой Муслимат, которая жила в горах, и мной муж установил добрые отношения. Она была хорошей женщиной, да простит Аллах её грехи. Она говорила своим детям: «Относитесь к Меседу так же, как и ко мне». Я думаю, из-за благодати мужа, между нами были дружеские отношения, даже лучше, чем между родными детьми и родителями. Иногда Муслимат отправляла подарки моей матери в Унцукуль.
Мы вдвоём договорились, что поможем друг другу на Том свете. Она завещала мне омыть её и завернуть в саван после смерти – и я выполнила это.
«Деньги нельзя любить, но можно зарабатывать, чтобы определить детей, лишнее раздать на садака или выплатить закят. Имейте такое намерение в этом деле!», – учил меня супруг.
Всё, что приносили ему люди, он спешил раздать и старался передать ученикам медресе.
Рассказывая о намазе, он говорил: « Намаз состоит из 13 обязательных частей, начиная со слов «Аллаху акбар» и заканчивая словами «Ассаламу алайкум». Всё это есть мольба, обращённая к Аллаху».
Когда Устаз услышал, как кто-то сказал: «Я не готов идти к устазу» – «Здоровому человеку не нужно лекарство и полный кувшин за водой не несут», – сказал он.
Моя дочь пожаловалась, что из-за работы не успевает выполнять утреннее тарикатское задание (вирд). Муж сказал: «Твой язык не находится в заточении и нет у него охранника».
Подготовила Патимат Насибова
