Ораторы восхваляли глаз, певцы воспевали его, но действительная оценка глаза покоится в безмолвной тоске тех, кто имел глаз и лишился его.
(Альбрехт фон Грефе, немецкий офтальмолог).
Так сказал один из выдающихся офтальмологов своего времени. Но в моей жизни все было в точности до наоборот! Если в его изречении речь идет о тех, кто имел зрение, а потом лишился его, то я не видела дальше своей вытянутой руки до совершеннолетия. Сейчас, оглядываясь назад в свое прошлое, даже удивляюсь тому, как я умудрялась скрывать ото всех, в том числе и от родителей, что не вижу даже с первой парты.
Удивительнейшие создания дети! Они считают, что виноваты в своих болезнях и недугах сами, что это их вина, видимо, это им внушают не очень грамотные взрослые… Но как бы там ни было, маленькая хрупкая девочка жила в своем маленьком мирке, где у нее все было идеально: всегда вокруг чистота, порядок, люди без морщин, где-то там вдалеке что-то серенькое, а там что-то голубенькое, а вон и беленькое, а где-то речка журчит, птички поют, она думала, что так и должно быть, что у всех так бывает!
Ах, какая глупышка, если бы она только осознавала, что лишена возможности лицезреть первозданную красоту матушки-природы, то обязательно побежала бы звать на помощь. Да-да, именно звать на помощь, иначе это и не назовешь. Наверно так и продолжалось бы, но наступил день, когда девочка-подросток почувствовала, что стала видеть еще хуже, вот тогда и пришло время сознаться родителям, что она не видит. Естественно, у родителей шоковое состояние, кажется, они тогда даже и не поверили мне, пока мы не посетили местного окулиста. Он все подтвердил.
С похода к окулисту начался новый этап моей жизни. Конечно, были слезы мамы, а о моих, многократно пролитых, можно уже и не говорить. Для меня нашли хорошего, квалифицированного, опытного специалиста, началась подготовка к операции. Врач был сильно удивлен и поражен тем, как я жила все это время, он говорил, что в его практике такого случая не было. Обсудив с врачом все детали операции, мы с отцом вернулись домой до назначенной даты. Волнения не было, была какая-то странная пустота внутри меня, необъяснимая…наверное, так бывает.
В последнюю ночь перед операцией мне приснился сон, который сильно повлиял на меня: широкая красивая безлюдная улица, очень длинная, я стою там и мне немного страшно, но тут азан, завораживающий, успокаивающий, очаровывающий, прекрасный, волнующий. Я стояла, как вкопанная, закрыв глаза и вдыхая азан, мне казалось, что это внутри меня так поет и этот азан не призывал к намазу! Азан звучал для меня, но это я поняла чуть позже. Муэдзин читал азан так громко, будто прямо мне в ухо. Тут я увидела машину, мчавшуюся по улице, и поспешила домой, закрыла за собой дверь, мне стало тревожно. Перед нашим домом машина остановилась, я слышала, как выходят из нее, подходят к нашей двери и тянут ручку. Мое сердце заколотилось. Вот кто-то приближается быстрым шагомк нашей летней кухне и стучится. Преодолев свой страх, открываю дверь, а там стоит юноша в белоснежной одежде, с лучезарной улыбкой и просит меня пройти к машине. Я прошла.
И вот передо мной стоит красивый автомобиль, а в ней на заднем сидении посередине сидит старик, с большими добрыми карими глазами, смотрит на меня с улыбкой и спрашивает: «Ты разве не узнаешь меня, внученька? Разве не хочешь обнять меня? Это же я, твой дедушка Расул!» Конечно же, я хотела! Но я знала, что мой дед давно умер, знала, что его даже моя мамочка не видела, и я боялась подойти к нему. И он почувствовал это и говорит: «Внученька, любимая, подойди ко мне, не бойся, я просто тебя обниму». Я подошла, и мы оба расплакались, было ощущение, что это все наяву. Пришло время ему уезжать, его сопровождающие, молодые юноши в белоснежных одеяниях, сели рядом с ним, а мой дедушка смотрел на меня взглядом, который я никогда не забуду!
Я плакала, нет-нет, даже не плакала, а рыдала, проснулась от слез, которые душили меня, ком в горле, я понимала, что это был больше, чем просто сон, но пора было возвращаться в реальность. Спать не хотелось уже, да и рассвет намечался, пора было собираться. Но прежде я думала, думала обо всем, мои мысли не хотели подчиняться мне, все-таки кое-что мне удалось сделать: если по воле Всевышнего Аллаха ко мне вернется зрение, то я использую свои глаза по назначению – научусь читать Коран – говорила я себе, и это были не просто пустые слова, а обещание грешного раба своему Творцу.
То холодное снежное январское утро было для меня особенным. Мы с отцом вышли очень рано, так как ехать было далеко. Снег по колено, и мы, как первопроходцы, шли молча, оставляя глубокие следы, каждый из нас думал о своем. Дорога была длинная, утомительная, но это того стоило.
Наступил долгожданный день операции, я не знала, чего ожидать, просто ждала результата. Моя получасовая операция подошла к концу, мне, конечно, казалось, что времени прошло намного больше. Помогли встать сразу после операции, было страшно открывать глаза, а вдруг я ослепла. Но доктор настоятельно попросил открыть глаза и посмотреть на него, я открыла и увидела моего любимого доктора сквозь туман, но очень четко! Не могла поверить, своим глазам, я жадно смотрела на все вокруг. Впервые за свои восемнадцать лет увидела каждую вещь такой, какая она есть!
Когда меня вели из операционного блока в палату, в уютных комнатах для отдыха сидели и старики, и молодежь, к сожалению, среди них были и такие, чье зрение восстановить уже невозможно. Увидев меня, они спрашивали, вижу ли я, получив утвердительный ответ, обнимали друг друга от счастья, поздравляли меня. Тут я увидела окно, выходящее прямо в море, тихонечко подошла и посмотрела вдаль – это не сон, а явь! Впервые увидела волны на море, белые барашки, догоняя друг друга, выкатывались на берег, а вон и чайка, летит себе такая важная. Я не могла наглядеться, но мне нужен был покой.
В моих глазах не было слез, они высохли после операции, но через пару месяцев восстановятся, а так хотелось поплакать… Изучала палату, в которой лежала, изучала маленькие трещинки на стенах, даже они казались мне красивыми.
Я уходила из больницы другим человеком, уверенным человеком, благодарным своему Создателю. Никому не понять, что значит обрести зрение. Я улыбалась всем, улыбалась и молодым, и старым, и ребятам и девчатам. Впервые видела, как бегут пушистые белые облака по небу, как шевелятся голые ветки на ветру, грязь на полу – это было круто! А потом я увидела, как расцветают деревья, как пробивается из-под земли сочно-зеленая травка, как падают на землю благодатные капли дождя, шелест листвы, снежные вершины гор, увидела, как стремительно бежит маленькая, но очень сильная горная речка.
Меня переполняли эмоции и переполняют по сей день, люблю наблюдать за маленьким муравьем, который тащит какую-нибудь соломинку, и полчаса так простою, не двигаясь… А сколько людей вокруг красивых, ма шаа Ллах! Кто-то может и повозмущаться, недовольный своей внешностью, а ведь молодость – она и есть красота.
Пора бы нам уже научиться ценить те блага, которыми вознаградил нас наш Господь. Альхамду ли-Ллагь, Всевышний Аллах дал мне возможность выполнить обещание, данное Ему когда-то перед операцией.
Ирина Алиева