Он не покидает моё сердце! (Воспоминания внуков о деде – досточтимом шейхе Абдулхамиде-афанди из Инхо).
Я жалею, и с каждым годом всё сильнее, что не уделяла должного внимания поступкам Абдулхамида-афанди. Больше всего меня восхищало то, как мой отец делал адаб своему наставнику. Он всегда находился возле устаза, чтобы выполнять его поручения, обслуживал мюридов, которые приходили к нему. Отец говорил нам: «Не надо делать адаб нам, родителям, я боюсь, что вы оставите адаб устазу». Также отец говорил: «Мне ничего не надо от этого мира, кроме как сына, получающего исламские знания».
Хадижат.
В нашем доме девять лет без перерыва проводилось хатму. Собиралось так много мюридов, что мы полагали, что нет мюридов, которых мы не знаем, и которые не знают нас. Моя мама очень любила мюридов своего отца Абдулхамида-афанди. Рассказывала всегда о них. А я очень любила дедушку.
Бабушка, когда ездила в горы, брала меня с собой – помогать ей: наводить чистоту, готовить еду. Чувствовалась удивительная благодать в их доме. Я заметила, что дедушка не принимал зерно и фрукты, которые приносили с колхоза. Он ел только из своего сада, и догадывался, если приносили из другого места.
Он очень мало ел, съедал один-два хинкала и останавливался. Тогда моя бабушка настаивала на том, чтобы он кушал ещё.
– Съешь этот хинк, возьми ещё. Пока не съешь, я не успокоюсь. Тебе нужны силы, чтобы разговаривать с людьми, – настаивала она.
– Жена, оставь меня, я уже сыт, – отвечал ей устаз.
Но какое там, бабушка всё равно его не оставляла, то же самое происходило, когда она хотела, чтобы он переоделся. Она постоянно ухаживала за ним и была очень хорошей женой, но очень строгой бабушкой.
Я заметила, если приходили люди, когда ел дедушка, то он прикрывал еду накидкой и говорил, что состояние людей переходит на еду. И он не отпускал гостя, не накормив его досыта. Ночью он закрывал посуду, в которой была еда или вода, крышкой, а если её не находил, то ставил ложку. «Чтобы не было вреда от шайтана», – говорил он. Выпив чай, дедушка переворачивал стакан вверх дном.
Если не было гостей, он принимался за работу с книгами. У дедушки было две комнаты специально для книг. Я называла его «всегда читающий дедушка».
«Я хочу умереть мутаалимом», – говорил он и добавлял: «Если хотите увидеть обитателей Рая, то посмотрите на мутаалимов».
Большие мюриды, приходившие на зиярат, говорили, что моя мама очень похожа на своего отца-устаза.
Моя бабушка всегда делала дуа и тавбу. С дедушкой во время Рамазана оставалась в горах. Должна была готовить, поэтому просыпалась рано утром сама, наверно, из-за бараката устаза и никогда не опаздывала. Спустя шесть дней после дня Ураза-байрам мы уезжали в Хасавюрт.
Дедушке недостаточно было только рассказов о Хадже. С моим отцом он часто советовался на этот счёт: «Если заплатить чиновникам, смогу ли я поехать в Хадж? Сколько им, интересно, нужно заплатить?» – спрашивал он. Если приходил человек, имеющий какой-либо государственный пост, он его спрашивал: «Ты не можешь меня отправить в Хадж?».
«Как вы будете меня встречать, когда я буду возвращаться из Хаджа?» – спрашивал устаз. Мой отец отвечал: «Много гостей позовём, мавлид организуем и много садака раздадим». От этих слов дедушка становился довольным, слезы текли по его щекам и он говорил: «Вот бы увидеть этот день». И как будто на самом деле возвращался из Хаджа, так радовался.
Дедушка много рассказывал о Конце света и говорил, что не за горами это время. «Когда Махди встанет, меня не будет в живых, передайте ему мой салам», – говорил нам он. Когда это он произносил, мы думали, что это время мы никогда не увидим.
О Аллах, сделай нас теми, кто получил его благодать!
Ахмад-хаджи сын Мухаммада (Лабазанский).
«Своего дедушку я воспринимал не только как дедушку, но и как устаза. Он бывал часто у нас, и я всегда с нетерпением ждал его.
Он говорил: «Всегда перед намазами читайте суру «ан-Нас». После я прочёл в книге «Бидаят-уль-хидаят», что это сунна.
Устаз говорил: «За ту еду, которой мы накормили гостя, не спросят в Судный день. За комнату, постель, посуду, которые предназначены для гостя, не будут спрашивать». Ещё он говорил: «Человек не будет истинно верующим, если наносит вред соседу».
Приезжая в город и уезжая в горы, всегда брал с собой книгу «Далаил-уль-хайрат». Перед хатму устаз читал «Хизбу Имама Навави», мне тоже он дал хизбу, которое написал сам. До сих пор сохранилось оно у меня и я читаю её утром и вечером.
Будучи в селении Кокрек, у меня с друзьями зашёл разговор о дозволенности использования мыла для лица и рук. Мы долго обсуждали это.
Через некоторое время я поехал в Инхо и зашёл в гости к устазу. Мы собирались совершить джамаат-намаз и только закончили читать икамат, как мубарак протянул руку к окну, достал мыло и дал мне.
– Положи в карман, – сказал устаз. Так он дал ответ на вопрос, который я даже не задавал.
Выходя из отхожего места, устаз совершал таяммум, пока не дойдёт до места, где нужно совершить омовение. Он не ел ту еду, хозяина которой он не знал. Любил записывать то, что говорил.
Когда я был маленький, мой отец Мухаммад, сын Лабазана, пошёл в лес за дровами. Поднял тяжесть, заболело сердце… и отец не садился из боязни не встать снова, и тихонько отправился домой.
Отец послал мою маму к устазу, чтобы рассказать ему о случившемся. Устаз отправил её домой, сказав, что скоро будет. Устаз задерживался, а боль усиливалась, и поэтому отец вновь отправил мать за устазом. Она встретила его на дороге, он шёл к нам.
Отец рассказал всё, что случилось ним. Устаз посмотрел на него и сказал: «Ничего серьёзного не случится».
Родственники уложили отца в больницу, потому что из носа и рта текла кровь. Доктора не знали, что с ним делать, никак не могли остановить кровотечение. И вновь отец отправил маму к наставнику, чтобы рассказать ему о своем положении, которое ухудшалось. «Никакого вреда в этом нет», – сказал устаз. В течение месяца отец был слаб, но потом поправился, и сердце больше не беспокоило его.
Спустя 30 лет отцу нужно было делать операцию. При обследовании врачи обнаружили след от широкого инфаркта. Также они заметили, что инфаркт был вылечен очень давно и по этой причине не разрешили ему ложиться на операцию. Так 30 лет назад (в 1958 году) устаз вылечил отца.
Когда я служил в армии, наши досточтимые шейхи Мухаммадариф-афанди и Абдулхамид-афанди покинули этот мир. Я думал, что тяжелее этой новости ничего не услышу.
Мои мысли всегда будут о том, чью тайну осветил Всевышний!
«Ас-салам» № 16(365)
Материалы по теме:
