Городские нищие являются неплохим источником заработка для своих хозяев
Почти ежедневно каждый житель Караганды встречает людей, просящих деньги «на жизнь», «похороны близких» и «воспитание ребенка». Для некоторых попрошайничество, действительно, способ выживания, но как быть с теми, кто лишь уклоняется от труда или стал орудием для зарабатывания денег?
Работа под «крышей»
Каждый день мне неоднократно приходится переходить проезжую часть через подземные переходы. В основном – в самом центре города – в районе Дворца культуры горняков или ЦУМа. Попрошаек, конечно, можно увидеть практически везде, но больше всего их именно в центре шахтерской столицы. Кто-то стоит с табличками с просьбой о помощи, другие ходят по салонам автобусов или просят милостыню около крупных супермаркетов.
Как правило, пассажиры автобусов к попрошайкам относятся нейтрально, нередко отводят глаза, будучи уверенными, что те хотят их обмануть.
…В переходе возле ЦУМа сидит женщина неопределенного возраста. Ей можно дать с ходу и тридцать, и двадцать три, и сорок два. Волосы у женщины спутаны и грязны, голова опущена в скорби. Перед ней на заплеванном полу перехода лежит кулек. В кулек сердобольные граждане бросают деньги. И не бросали бы, да на руках женщина держит весомый «аргумент» в пользу того, что ей деньги просто необходимы. На руках у женщины спит ребенок лет трех. Он в грязной кепке, бывшей когда-то белой, в спортивном костюмчике. Переход - место достаточно оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа, и звенит мелочь в кульке, и шуршат купюры.
Я ходил мимо этой женщины около месяца. Догадываюсь, кому уходят деньги, жертвуемые многочисленными прохожими. Уж сколько говорено, сколько написано, но народ наш такой – жалостливый. Прямо-таки до слез. Готов народ наш отдать последнюю рубашку свою, последние копейки из кармана вытряхнуть. Подал такому «несчастному» – и чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог, вроде бы как. Хорошее дело сделал…
Однажды под вечер я решил поговорить с этой женщиной. Естественно, не под видом журналиста, а под видом обыкновенного прохожего. Дал ей сто тенге. Она встряхнула ребенка, тот никак не отреагировал на это. Угостил ее сигаретой, спросил про житье-бытье. Слезящиеся неподдельной скорбью глаза женщины смотрели на меня непонимающе:
- Ты чего со мной-то поговорить хотел? Небось, у самого какая-то беда приключилась?
- Приключилась, - сказал я, на ходу придумывая причину. – Вот, в автобусе сотку из кармана украли.
- Дык не беда вовсе это, - сказала мне Галина (именно так она представилась). - У меня вот беда – стою в переходе каждый день, люди подают хорошо, порой до трех тысяч в день выходит, да только больше половины денег хозяевам отдавать приходится.
- Каким хозяевам? – притворно изумился я.
- У нас тут все четко, у каждого свое место. Не будешь процент платить – выгонят. Могут и избить где-нибудь в подворотне. Я вот за свое место где-то месяц воевала.
Из дальнейшего разговора с Галиной я выяснил следующее. Оказывается, самим попрошайкам перепадает совсем мало денег. Иногда бывает и совсем ничего - бутылка водки на вечер да пару штук самсы, в которой, по меткому выражению народа, «котята пищат». Хозяева таких «точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются жадностью. И жестокостью. На том и держится их бизнес. На деньгах да на страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает, что «встать» на место в подземном переходе невозможно без определенной взятки «смотрящему за переходом». А ведь зачастую это весьма солидные люди, имеющие семью, приличную работу, машину. Однако, «крышуя» попрошаек, они имеют еще и весьма неплохую прибавку к официальной зарплате.
Детки в клетке
Никто из добряков, жертвующих «нищенке» с малышом на руках, не задумывается над еще одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в глаза. Уже после беседы с Галиной в очередной раз прохожу мимо нее. Все тот же ребенок на руках, все те же слезящиеся глаза и неистребимый запах немытого тела. Я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша, одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера. Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено той, кто представлялась его мамой.
У кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три дневного сна и снова - движение. За весь месяц каждодневного моего хождения по переходу я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность.
– Почему он спит все время? – спросил я, уставившись на ребенка.
Попрошайка сделала вид, что не расслышала. Она опустила глаза и закуталась в воротник потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь подняла глаза. Она посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее явственно читалось усталое раздражение вперемешку с полнейшей отрешенностью. Я впервые видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой планеты.
- Пошел на х.., – произнесла она одними губами.
- Почему он спит?! - я почти кричал…
Сзади кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным лицом шахтера, с разводами угольной пыли под глазами неодобрительно хмурил седые брови:
- Ты чего к ней пристал? Видишь – и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, - мужик вытряхнул из своей огромной пятерни целую горсть монет.
Попрошайка перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую скорбь. Мужик убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода. Дома он расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную женщину от негодяя в дорогом костюме.
Полный интернационал
Я позвонил знакомому цыгану, который живет в микрорайоне Кунгей, или, как его зовут в народе, Дворянском гнезде. Это веселый и смешливый человек с глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса, читает с трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по улицам города на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным количеством окон, башенок и балкончиков. Знакомый был весьма удивлен моей уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес контролируют представители его национальности. Я узнал, что в Караганде попрошаек «держат» и казахи, и русские, и украинцы. Причем, русские специализируются, в основном, на «инвалидах войны». Мы часто видим их на переходах и светофорах, снующими буквально под колесами машин. Мнимые афганцы «работают» также и в переходах.
Всевозможными «больными», хромыми и «прооперированными» заведуют с равным успехом как казахи, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся стихийность, четко организован. Курируется попрошайничество предпринимателями, и деньги, брошенные полунищими прохожими в кулечек «обездоленного инвалида», уходят «наверх». Причем, настолько «наверх», что, узнай об этом сердобольный прохожий, он потерял бы сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у семей алкоголиков или попросту воруют. Но это все, как говорится, цветочки.
Мне нужно было получить ответ на вопрос - почему спит ребенок? И я его получил. Причем, мой знакомый цыган произнес фразу, повергнувшую меня в шок, вполне обыденно, спокойным голосом. Как о погоде сказал:
- Или под героином, или под водкой…
Я остолбенел: «Кто под героином? Кто - под водкой?!»
- Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть, представляешь, как он надоесть может?
Для того чтобы ребенок спал весь день, его накачивают водкой. Или - наркотиками. Разумеется, что детский организм не способен справляться с таким шоком. И дети часто умирают. Самое страшное – иногда умирают днем, среди «рабочего дня». И мнимая мать должна досидеть с мертвым ребенком на руках до вечера. Таковы правила. И идут мимо прохожие, и бросают мелочь в кулек, и считают, что поступают благородно. Помогают «матери-одиночке»…
До определенной черты
Так до какой же грани нужно дойти, чтобы заниматься попрошайничеством? С этим вопросом я обратился к психологу Елене Лазаревской, которая, помимо обычных граждан, оказывает профессиональную помощь полицейским, постоянно испытывающим стрессы на работе.
- Существует у попрошаек определенная психология, - говорит Елена. – Некоторые люди выросли в неблагополучной среде, у них отсутствует чувство стыда, вот они и могут спокойно стоять с протянутой рукой. Другая, меньшая часть попрошаек – люди, которые в силу разных причин лишились работы, жилья или семьи – у них тоже отсутствует психологический барьер, для них неважно мнение прохожих. Ну, и, наконец – большая часть попрошаек – профессионалы, они таким способом зарабатывают на жизнь.
В СССР попрошайничество рассматривалось как форма паразитизма, и за него предусматривалась уголовная ответственность, однако, сегодня в Казахстане нет закона, который позволял бы налагать какое-либо наказание за него. Как признают силовики из городского УВД, во многом именно поэтому усилия правоохранительных органов в борьбе с этим явлением нередко безуспешны.
…Когда вы видите в переходе ли, на улице ли, женщин с детьми, просящих милостыню, задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за деньгами. Подумайте о том, что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, и бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или наркотиками.
Андрей Лысенко
