"Я вчера узнала, что у меня ВИЧ…"
Официально в мире более 45 миллионов ВИЧ-позитивных людей, в России – более 400 тысяч. А если брать неофициальные подсчёты, то эксперты называют предположительные цифры в 5–6 раз выше. Умирает ежегодно не менее 10 % из заражённых. 78 % ВИЧ-положительных – молодые люди 15–29 лет, 95 % – неработающие. До 10 % детей, рождённых от ВИЧ-позитивных родителей, получают эту инфекцию внутриутробно.
Статистика, что и говорить, страшная. ВИЧ, зарегистрированный в качестве инфекционного агента всего-то чуть более четверти века назад, распространился до масштабов пандемии.
В конце 1980-х гг. заражение вирусом связывали в основном с ошибками медицинского персонала (переливание инфицированной крови, использование нестерильных шприцов и инструментов), однако уже в 1990-х гг. выявились основные пути его распространения, особенно в молодёжной среде: внутривенные наркотики и беспорядочная половая жизнь (в том числе с гомо– и бисексуальными контактами).
Итак, подавляющая часть ВИЧ-положительных – представители молодого поколения. Если раньше среди инфицированных преобладали мужчины, то в XXI веке, с успехами феминизации, обе части – мужская и женская – практически сравнялись. И это можно объяснить только тем, что вслед за юношами девушки тоже теряют остатки нравственного воспитания.
Сами ВИЧ-положительные люди, когда узнают о своём диагнозе, часто воспринимают свою дальнейшую жизнь под знаком «off»: для них она после постановки диагноза заканчивается. Как в прямом, так и в переносном смысле.
Нередко после очередного самоубийства родители находят последние послания своих детей. «Мама, не вини никого, я вчера узнал(а), что у меня ВИЧ, с этим я дальше жить не могу!» – вот примерное содержание такого рода записок. И это – полное «off», собственноручное «отключение».
Среди оставшихся ВИЧ-положительных – тех, которые сразу не смогли поставить на свою жизнь печать «закрыто», – выделяются несколько типов.
Первые – озлобленные на всех и вся из-за этой болезни. Они начинают вспоминать своих друзей и подруг, которые, ведя столь же беспутную жизнь, не заразились, перебирают все свои контакты и пытаются вычислить путём изощрённой дедукции, кто же именно «сделал им такой подарок». И если этот человек будет выявлен, то, скорее всего, вся ярость их падёт на него, что вполне может закончиться даже статьями Уголовного кодекса. А если такой субъект не будет найден, то «озлобленные» стараются заразить как можно большее количество контактирующих с ними лиц. Позиция, конечно, безнравственная, тем более что намеренное распространение ВИЧ-инфекции – тоже уголовно наказуемое деяние. И, если честно, инфицированных людей, ведущих себя подобным образом, – немало. Это «off» – агрессивное: человек, сознательно вычеркнувший себя из мира людей, ведёт себя наперекор законам общества, обвиняя его в своих бедах.
Вторые – пассивные. Они решили, что их жизнь закончена и они никому не нужны, но решимости уйти из жизни по своей воле у них нет. И они продолжают жить, даже не жить, а просто существовать подобно растению, не утруждая никого заботами о себе и сами не заботясь ни о ком. Они как бы «теряются», целиком и полностью выпадая из бытия. Это «off» – тоже агрессивное, только эта агрессия направлена внутрь себя и разрушает человека изнутри.
Третьи – наиболее оптимистично настроенные. Их жизнь, как правило, резко меняется после установления диагноза: они пытаются вернуться в прежнюю обычную жизнь, но это далеко не всегда им удаётся. Общество чаще всего не принимает их, отторгает и старается оставить за бортом. Они борются за жизнь, пытаются лечиться, встают на учёт в ВИЧ-центры. Тем не менее, их зачастую увольняют с работы, им обычно не удаётся создать полноценную семью и родить здоровых детей. Вспоминается одна история. Молодая женщина 27 лет, ВИЧ-положительная в течение 4 лет, бывшая героиновая наркоманка. Встала на учёт в ВИЧ-центр после смерти от СПИДа своего сожителя.
После этого регулярно получала лекарства, вступила в относительно благополучный брак. Через некоторое время встала на учёт в женской консультации по беременности, получала специальное лечение, родила ребёнка путём кесарева сечения и не кормила дочку своим молоком – всё ради того, чтобы уменьшить вероятность заражения ребёнка ВИЧ. Дети, рождённые от ВИЧ-позитивных матерей, наблюдаются в течение полутора лет, и каждые три месяца им проводится анализ на ВИЧ. Но на девятом месяце жизни девочке поставили диагноз: ВИЧ-позитивна. Женщина к тому моменту уже всё осознала, она искренне раскаивалась в том, что погубила свою жизнь, но ничего изменить было уже нельзя. И это тоже «off»: во всём, что касается социальной стороны жизни, эти люди уже не сами уходят, а обществом вычёркиваются из его рядов.
Хотя стоит отметить, что таких людей на самом деле очень мало. Обычно они посвящают свою жизнь распространению знаний о ВИЧ, стараясь предостеречь других своим примером, но, к сожалению, на данный момент это малоэффективно.
Хотелось бы отметить ещё одну тенденцию, а именно – наличие ВИЧ-положительных людей в традиционно мусульманских регионах и странах. Ведь соблюдение законов Шариата, казалось бы, способно достаточно надёжно защитить мусульман от заражения подобной инфекцией. Однако факты налицо, и, хотя в этих регионах распространённость инфекции всё же ниже, чем в немусульманских странах, тем не менее полностью ВИЧ здесь не искоренён.
Может, мусульмане всё-таки дорастут до уровня, на котором способны понять, что именно соблюдение принципов своей религии даёт им реальный шанс на жизнь без ВИЧ-позитивoff?
