Встреча с Айшат Гамзаевой состоялась в центре, созданном её усилиями и носящем символическое название «Жизнь без слёз». Айшат с первых же слов очаровывает своей искренностью.
Несмотря на то, что она более тридцати лет занимается жизнью особенных детей и является матерью одного из них, на её глазах выступают слезы, когда она рассказывает об участи таких детей.
Её сыну повезло прежде всего с мамой – ответственной, храброй, которая сама поверила в то, что у её сына будет нормальная, как у всех, жизнь, а затем заставила поверить в это окружающих.
Затем Айшат взялась помогать другим таким же детям. Её особенный сын на тот момент получил высшее образование, женился, и действия Айшат были направлены только на помощь другим детям. Все особенные дети для Айшат – не чужие, как она говорит: «Они наши».
Они все плакали
Из интервью 2015 года: «Многие спрашивали меня: “Почему такое название – "Жизнь без слёз"”? Когда мы в первый раз собирались с родителями этих детей, я вообще толком от них ничего услышать не смогла. Если мы их о чём-то спрашивали – они плакали. Что-то начинали говорить и плакали. У них текли слёзы, ручьи слёз. И я думала: “Ну, неужели нельзя эти слёзы остановить, неужели нет такой силы, которая может принести облегчение этим людям, чтобы они так не плакали?”».
И мы сегодня как раз вспоминали, что родители, которые приходили десять лет назад, сегодня улыбаются, рассказывают о своих детях, уже не плачут, не комплексуют и не прячут своих детей. Они смирились и признали своих детей. Это главное.
- Эту школу тогда открывали просто на пустом месте?
- Да наших детей никуда не брали. Моего ребёнка тоже не брали. Или брали с условием, что он будет учиться на дому, но это было не образование. Это было просто издевательство. Просто приходили учителя, садились с ним в закрытой комнате. И что он усваивал, чего не усваивал – я понятия не имела.
А потом поняла, что сын не знает даже про то, что есть полюсы: Север, Юг... Спросила у учителя по географии, почему он ему не рассказывал, а тот говорит: «Ну, я посмотрел, он молчит».
Я говорю: «Но это же не значит, что человеку нельзя давать знания, вы учите его. Может, поймёт, может, не поймёт, но это отложится у него в сознании». Так и получилось – всю информацию, которую ему давали, впоследствии, когда все эти проблемы у него исчезли, он нам выдал.
- Какие проблемы исчезли?
- Проблемы с коммуникацией. Он научился говорить и рассказывать о том, что знает. Столько информации он не мог накопить за полгода или год, и тогда мы поняли, что это всё копилось. И он прекрасно сейчас знает карту мира, что где находится. Я считаю, что если учить с другим подходом, с большим терпением, не так, как в школе – требовать и получать, то у этих детей всё получается. Им нужен особый подход, специальные программы. Специалисты по таким детям долго учатся своему делу.
- Вы поддерживаете связь с международными организациями?
- Да, конечно, у нас есть и международные связи, и связи внутри страны. Внутри российского пространства мы все объединены.
- Как первоначально выходили с ними на контакт? Как их находили и устанавливали с ними связь?
- В те годы я ездила в Москву для знакомства с такими же организациями. Познакомилась со своими коллегами из Пскова, Санкт-Петербурга. Я там увидела таких же мам, общественников. Они были так заражены стремлением помочь этим детям. И там были представители иностранных добровольческих организаций.
Вначале, конечно, у них было к нам большое недоверие. Руководитель немецкой добровольческой организации Дитербах при знакомстве спросил у коллеги из Москвы: «Вы думаете, она справится с этим проектом?» Имея в виду, что я из Дагестана. Хорошо помню возмущение моего московского коллеги: «Вы знаете, у неё два высших образования, она говорит на шести языках, она ещё и мама особенного ребёнка, я думаю, она справится». И через два года, когда я отчитывалась по нашему проекту, Дитербах выражал мне своё уважение.
- То есть вы решили помогать не только своему ребёнку, но и остальным таким же детям, создав свою организацию?
- Да, я подумала, а почему я не могу это сделать? Даже ради Аллаха взять и помочь, а не просто сделать это профессией. У меня была профессия на тот момент, своё дело. Мне не нужно было переключаться, искать финансы для себя. Именно стремление помочь другим меня и вывело на эту линию.
Я года два, когда уже открыла центр, разрывалась между этим центром и моим бизнесом. Хотела открыть, поставить центр «на ноги» и передать специалистам. К своему сожалению, поняла, что болеть душой специалисты всё равно не будут. Потому что у них нет такого ребенка. Только родитель, подобный мне, сможет делать это от души и стремиться помочь и понять и родителей, и детей. Тогда я решила закрыть бизнес, довольно успешный, и заняться этим делом конкретно.
Айшат Гамзаева, председатель ДРООПИ «Жизнь без слёз» с особенным сыном
- Хочется услышать о семье вашей, кто был для вас поддержкой?
- Муж. Он, конечно, не понимал, как я это всё осилю, но и не отговаривал. Старший сын к тому времени начал помогать.
Помню, мне тогда помогала Диана Гичиева, дефектолог, она сейчас работает в отделе дневной занятости нашего дома, у нас ведь сейчас много отделений. В то время у нас был компьютер, принтер, сканер и три ковра, которые я принесла из дома, мы сидели на полу и думали: «Как же мы начнём?».
Мы сделали ремонт помещения на ул. Солдатской, которое нам дало Минобразования. И вот мы смотрим друг на друга и говорим: «И вот как мы из этого выйдем?». И, я помню, я встала и решительно так сказала: «Как-нибудь выйдем!».
И уже к концу того года у нас в доме дневного пребывания «Жизнь без слёз» было тридцать детей. И к концу года мы полностью оборудовали центр, вы представляете? Мы купили, наверное, лучшее оборудование, которое на тот момент было в Дагестане.
У нас был и компьютерный класс, и сенсорная комната, и логопедический тренажёр, и мебель купили, и кухня у нас заработала, для детей стали готовить еду. Буквально за три-четыре месяца это всё откуда-то наросло.
- Сколько сейчас у вас детей обучается?
- 128.
- А по республике их больше?
- Ох, если бы вы знали, как их много. Иногда от переживаний, от мыслей о них спать не могу. Вот, в Хасавюрте открыли такую же школу. Я очень рада, что есть люди, которые готовы помогать.
В Дербенте скоро откроем. Там тоже есть родительская ассоциация, мы им объясняем, они не понимают, как это всё начнёт работать, как это всё открыть и запустить. Мы ведь уже 15 лет работаем в этом. А они только начинают.
- Какой на сегодня результат по тем детям, которые начали здесь своё развитие с начала существования Дома дневного пребывания?
- Мы начали с пяти детишек в 2009 году, а сегодня 128. И это не предел. У нас выпускники в отделении дневной сопровождаемой занятости, там уже почти двадцать взрослых ребят учатся самостоятельной жизни, и мастерские там работают.
Ещё есть кафе «Время перемен», где работают пять инвалидов, и сейчас ещё двоих берём на работу. Оно, возможно, не самое фешенебельное в городе, но люди приезжают туда из другого конца города, просто чтобы поддержать этих ребят.
Вот такие кафе нужно создавать, это открывает личностные качества наших дагестанцев. Ателье, парикмахерские, чтобы люди приходили туда и понимали, что особенные люди тоже могут быть с нами рядом, они могут работать, они часть нашего общества.
- Вы образовываете детей, обучаете их, а дальше что?
- Все спрашивают: «А какой толк?» Знаете, в жизни толку даже от многих образованных мужей не было. Если сделал доброе дело – толк обязательно будет. Хорошо, гении делают какие-то научные открытия, но в обычной жизни вы же не спрашиваете у человека: «А вы знаете закон Ньютона?» Вам нужен социально адаптированный человек, который был бы вежлив, улыбался, хорошо себя вёл. Вот этого мы и добиваемся, чтобы ребёнок вёл жизнь в социуме. Чтобы родители его не стеснялись. Чтобы они могли с ним куда-то выйти, посидеть. В конце концов, их состояние внутреннего Я, то, что их за людей принимают – этого достаточно.
Один известный специалист по аутизму, когда я его спросила: «Какие требования должны быть к педагогу, чтобы вывести детей из этого состояния?», ответил: «Только любовь». Остальному можно научить, но если их не любить, ничего не получится.
У нас здесь работают именно такие специалисты. Многие сначала боятся, а потом смотришь, они детей обнимают, целуют, значит, такого специалиста можно брать. Ведь эти дети открытые, чистые, в них нет фальши, они не знают, что такое обман, они говорят то, что думают, это такая редкость в наше время.
Многим нужно просто прийти сюда, пообщаться с такой чистой душой и обрести мотивацию дальше жить. Многие приходят сюда со здоровыми детьми. Приводят, чтобы они пообщались с этими детьми и поняли, что в жизни всё может быть.
«Одного из них не выводили на улицу шестьдесят лет»
- Я знаю одного особенного… уже не ребёнка, а взрослого человека, которого впервые вывели на улицу, когда ему было шестьдесят лет. Часто бывает так, что родители выгорают и сдают своих детей в интернат. Потом одумываются, возвращают, но кто-то не возвращает.
- Тех, кто не возвращает, меньше?
- Нет. Их больше. И я их не осуждаю. Не каждый может выстоять, не каждый может выдержать.
Примечание: эти слова Айшат говорит вполголоса, с такой печалью, что мы понимаем – за тех детей, которых родители сдали в интернат, она боролась, как могла, она создавала условия, она мотивировала, но не смогла добиться для этих детей лучшей участи.
- Почему их сдают, ведь вы же не сдали своего сына, вы выстояли?
- Мой сын был спокойным, внешне даже никто не заметил бы, что с ним что-то не так, он высокоинтеллектуальный аутист, а есть низкоинтеллектуальные аутисты. Есть очень агрессивные дети, они бьют, кусают своих родителей. Но если родители рано приводят к нам своих детей, то этого поведения можно избежать.
От меня так ушли двое детей, они были опасны для окружающих. К счастью, родители их не сдали, эти дети дома, но родители очень мучаются. В одном случае семья сохранилась, там очень верующий муж, а из другой муж ушёл. Он сказал: «Или сдай его в Буйнакск, или я уйду». Мать сказала: «Нет». И муж ушёл. Троих детей оставил и ушёл.
- Уходит всегда мужчина?
- У меня был случай, когда ушла женщина. Я очень рада, что она вернулась, и это тоже наша работа. У нас очень много семей воссоединяется, когда дети исправляются, много таких случаев.
Как-то своего ребёнка привёл один папа. Его бросила жена, потому что родился особенный малыш, она забрала здорового ребёнка и ушла. Отец мог сдать его, но он не отказался от своего ребёнка, и я очень его за это уважаю. Два-три года спустя они помирились, и у них родилась ещё одна девочка, здоровая.
- Расскажите, а как вы лично пришли к соблюдению норм Ислама?
- Это было в 1992 году, когда я поехала в Турцию. Тогда была актуальна вся эта челночная тема. Накупила там товара. А это был месяц Рамадан. Утром встаём поесть, а никто, кроме нас, не ест. Вообще, в городе все кафе закрыты.
Я спрашиваю: «А почему всё закрыто? Мне говорят: «Все уразу держат». Даже дети. И у меня наступил такой перелом в душе. Я сказала себе: «А мы это и заслужили. Что получили, то и заслужили». Я сама себе сказала: «А что ты хотела? Ты же не жила по законам Всевышнего».
Я дала себе слово, что обязательно начну делать намаз и соблюдать пост. На обратном пути из Турции я совершила свой первый намаз, и пусть Аллах всегда держит мой разум в таком состоянии, чтобы я могла Его поминать.
Напоследок мне хочется сказать. Сейчас, хвала Аллаху, очень хорошо работают законы, и все они направлены на нашу поддержку, сейчас в стране все законы работают во имя нашего блага. Все эти дети – это наши дети. Они родились здесь, у нас в республике, и я хочу, чтобы все понимали, они – наши.
Беседовала Айша Тухаева
