Хасавюртовская городская администрация, взяв на себя покровительство развитию исторической науки в Дагестане, сделала уже ряд конкретных дел. Так, например, организовала работу над переводом ранее неизвестной кавказоведам «Хроники Иманмухаммада Гигатлинского», которая дошла до наших дней лишь в сокращенном варианте, принадлежащем руке Рото Мухаммада Гигатлинского – сейида кумухского корня, родственника накшбандийского шейха Джамалудина Казикумухского.
Текст «Хроники» особенно интересен тем, что показывает теснейшую связь между накшубандийским тарикатом и прославленными имамами ХIХ века Газимухаммадом и Шамилем. Последний признан был – причем 170 лет тому назад! – даже одним из находящихся в тогдашнем Дагестане шейхов накшбандийского тариката.
Есть и другая сторона вопроса, на которую считаем нужным обратить особое внимание: лидеры нашей религиозной и военной элиты, боровшейся 170 лет тому назад за построение в Дагестане и Чечне единого мусульманского государства, которое бы функционировало на основах Шариата, относились к ваххабизму отрицательно.
Нельзя умолчать также и о том, сколь поражает сегодня высота исторических познаний дагестанских ученых и военно-политических деятелей начала ХIХ в.! Их ведь привыкли называть знатоками всего лишь «узкого блока религиозных наук и горской психологии». Но давайте вспомним слова, сказанные Загалавом Хваршинским перед горской элитой, собранной в селении Харахи, об Аббасидах, Кармаитах, Фатимидах и мамлюках Египта. Есть ли на современном Кавказе такое собрание депутатов, «выразителей дум народа», большая часть которого поняла бы смысл речи этого горца, Загалава, произнесенной им 170 лет тому назад в условиях ожесточенной войны с мировой империей?!
Рассуждения Загалава Хваршинского, которого современники считали, кстати, муджтахидом той эпохи, решено дать в контексте времени, с выявлением сугубо исторического материала. Дело в том, что именно так преподносит данные рассуждения Иманмухаммад Гигатлинский – автор «Хроники» и наиб имама Шамиля.
Перевод:
Бой в Ачикоро
Тукита, Местерух, Ингердах, Рацитль и Цолода входят в округ, именуемый Аваристан. Вот в эти-то селения и вступили тогда неверные. С жителей их, причем, взяли они аманатов, то есть заложников, которых направили прямиком в Хунзах.
Затем неверные стали лагерем на горе, которая как бы смотрит на хутор Ачикоро, входящий в Каратинский округ. Вскоре вознамерились они зайти туда, в названный хутор, лежащий в глубоком и тесном ущелье, с очень высокими краями. Что же касается имама Шамиля, то он прибыл вместе со своими воинами на вершину края солнечной стороны данного ущелья раньше, чем зашевелились неверные в своем лагере. И его глашатай закричал тут, что пойдут в бой сегодня только сам имам Шамиль, его товарищи и те, кто не участвовал в сражении, которое случилось в ущелье Зоно и закончилось разгромом. И вот они двинулись. Русские начали спускаться к Ачикоро, которое находилось внизу, по теневой стороне помянутого ущелья, а имам Шамиль, причем, вместе со своими людьми, двинулся туда с солнечной стороны его.
А теперь я, ученый, историк Иманмухаммад, упомяну о том, что сообщил сам имам Шамиль, когда был еще жив.
«Мы спускались по солнечной стороне ущелья, с напряжением, ибо дорога была тяжелой и ноги скользили. Одни из нас двигались на двух своих, другие – на четвереньках, а третьи – ползком. Чья-то сильная рука схватила меня сзади за плечо. Я, Шамиль, повернулся и увидел какого-то высокого черного мужчину с высокой переносицей, чьи глаза горели, словно метеориты. Мужчина этот говорит мне: «Эй, гимринец! Ты думаешь, мы юнцы, чтобы запрещать нам сражаться, когда тебе хочется, а когда тебе вдруг захочется, ты будешь приказывать нам? В день разгрома нашего войска при Зоно, я был одним из участников битвы, а сегодня вступаю в сражение вместе с вами!». Затем тот мужчина бросился вниз, прыгая по камням, словно горный козел.
Я, имам Шамиль, сказал людям вокруг меня: «Кто этот мужчина?» Они ответили: «Да это же известный предводитель Аличул Мухаммад Тиндинский!».
Я, имам Шамиль, сказал: «Я никогда не завидовал ничему так, как позавидовал в тот день умению Аличул Мухаммада, его храбрости и совершенству, проявленным в бою!». После этих слов Аличул Мухаммад даже выпрямился, как и остальные воины, которые выступили в тот день.
В конце концов, в названное селение (Ачикоро) вошли две силы. С верхней – по отношению к селению – стороны вступили неверные, а с нижней стороны вступили мы. Две эти группы сошлись в середине селения и, как результат, разгорелось между ними сражение. Мужи встали крепко против штыков и обнаженных шашек и так продолжалось в течение долгого времени. Эмир Ахмадхан Хунзахский, проклятый предводитель неверных, кричал тогда издалека: «Атакуйте мусульман, не отступайте!» Тут я, имам, ответил ему: «Этими людьми сегодня управляю я, Шамиль. Я же руковожу сегодня и битвой! Считаешь ли ты сегодняшний день похожим на вчерашний, когда вы нас разбили при Зоно?»
Неверные вскоре ослабли, терпение у них пропало, и они побежали назад. Что же касается мусульман, то они разожгли позади них настоящий пожар. Неверные эти, в результате, смогли выскользнуть оттуда, лишь бросив своих убитых на дорогах. Они также бросили две пушки, которые мы взяли себе.
Неверные возвратились тогда в Хунзах, потерпев поражение. Мы же при помощи Всевышнего Аллаха возвратились в Карата победителями». Это – конец тому, что рассказал имам Шамиль.
На третий день призвал имам Шамиль воинов отправиться в те селения Аваристана, с жителей которых взяли неверные аманатов-заложников. Воины эти, применяя силу, вошли в них – в Тукита, Местерух, Ингердах, Рацитль и Цолода и, первым делом, съели скот сельчан, а затем подожгли их усадьбы, выселив предварительно обитателей.
Этих тукитинцев, местерухцев, ингердахцев, рацитлинцев и цолодинцев эвакуировали воины имама Шамиля в селения багвалинцев и каратинцев. Что же касается покинутых селений Аваристана, которые названы выше, то их обратили в руины, где завыли теперь волки, а обитателями их стали совы и вороны.
Там же, в зоне боев, был убит саблей имама Шамиля паникер Маха Урадинский. В смерти своей Маха был виноват сам.
Присяга Шамилю
После событий и походов, которые прошли под предводительством Шамиля, получившего признание в Чиркате от военных предводителей и больших людей ряда округов, он выступил вновь. Двинулся Шамиль в сопровождении подчинившихся ему ученых и больших людей, пришедших из своих краев. Следуя как бы по кругу, они заходили в различные селения и города и, в конце концов, прибыли в селение Харахи. Там, в Харахинской соборной мечети, созвал Шамиль собрание, на котором просил, чтобы ученые, а также иные люди, присягнули бы ему. Это нужно было Шамилю для того, чтобы его имамство стало бы правильным – в соответствии с Шариатом.
Среди ученых, которые присутствовали в Харахинской соборной мечети, возникли, несмотря на долгие разговоры, разногласия. Одни говорили, что дать присягу Шамилю – допустимо, а другие сказали, что это непозволительно. Каждый приводил доводы в пользу своих утверждений.
Имам Шамиль, в конце концов, сказал: «О ученейшие мужи нашей эпохи! Мне кажется, что это собрание начало содрогаться из-за ваших голосов. Оно стало бесплодным, не дающим никакого результата. Поэтому, если вы согласны, я приглашу сюда Загалава Хваршинского – муджтахида нашего времени, особо крупного ученого современности. Давайте, мы ему поручим это дело и, что важно, полностью подчинимся его решению! Пусть будет последнее самым сладким для любого из нас – или же самым горьким».
Ученые согласились с имамом Шамилем, и тогда он написал письмо Загалаву. Последний, согласно его сообщениям, прибыл к ним в Харахи, и они – многолюдное собрание, состоявшее из выдающихся ученых, а также огромная толпа, представленная тогда вождями и большими людьми из числа верующих – изложили суть дела.
Речь Загалава
Загалав Хваршинский сказал собравшимся в Харахинской соборной мечети: «О ученые мужи! Вы допустили ошибку, которая идет от самого корня поднятой проблемы. Поэтому, соответственно, стрела ваша «в яблочко» не попала. Нынешние расхождения между вами исходят из предположения, что речь идет о присяге, которую дают мусульмане халифу, продолжающему дело Посланника Аллаха (мир ему и благословение). Вы не поняли, однако, какая ответственность ложится на ту часть мусульман, которая оказалась оторванной от сил, находящихся в распоряжении халифа. До этих людей не доходит ведь, в случае нужды, необходимая им помощь – в виде бесчисленных войск халифа».
Загалав затем, оскалившись, захохотал, по своей привычке, и сказал: «Всевышний повелел троим мусульманам, когда выходят они путешествовать, чтобы двое из них сделали третьего своим имамом и халифом-повелителем». В таком именно смысле следует понимать хадис, который идет от людей доверенных и богобоязненных. Звучит он так: «Халифы должны быть из курайшитов». Откуда же найти им курайшита, о люди, да помилует вас Всевышний Аллах! После этого встал Загалав, восхвалил Аллаха, взял руку Шамиля и принес ему присягу, в качестве поручителей которой выступили участники харахинского заседания.
Затем сказал Загалав, с чувством покорности Всевышнему: «О Шамиль, мой сын! Я не боюсь, что была допущена ошибка, когда совершалась присяга тебе. Я боюсь, однако, и, причем, больше всего на свете, последствий дела, которое ты творишь. Это прояснится тогда, когда десница твоя обретет силу, благодаря войскам, которые заполнят окружающее пространство; когда конница человеческих судеб помчится согласно твоим указаниям; когда начнешь ты – там, где сможешь – производить удержание и ставить подпись; когда окажется в твоих руках вся полнота власти и право назначать на должность и отстранять от нее. Ты можешь, конечно, считать, что все эти дела для тебя как бы чисты и прозрачны, но знай, что чистая вода может стать мутной».
Затем Загалав сказал: «Я знаю, что произошло с нашими предшественниками, с людьми благочестивыми из числа их, также и с плохими. Я представляю это себе, так словно бы я вырос среди них, а развитие частей моего тела произошло вместе с их развитием.
Подробно говорить обо всем этом, к сожалению, нет времени, но все же упомяну здесь о событиях, знание которых удержит тебя от смут, о Шамиль! Я делаю это для того, чтобы ты, о Шамиль, не вынуждал рабов Всевышнего вкушать малоприятные испытания; чтобы не поручал бы ты дела людей этих решению, которое будет исходить от кого-либо, кроме Аллаха; чтобы право отдавать приказы не передавал бы ты в руки кого-либо из представителей твоей паствы (раят); чтобы кровь мусульман, являющуюся как бы заповедником Всевышнего, проливал бы ты только с Его позволения и, соответственно, по судебному решению, которое исходит от ученых; чтобы не оказывал бы ты, о Шамиль, предпочтения имуществу, которое принадлежит людям».
Затем сказал Загалав, что правление халифов из династии Омеядов продолжалось до тех пор, пока насилия с их стороны не стало слишком много, и пока произвол с их стороны не увеличился чрезмерно. Как результат всего этого, а также вследствие тех событий, которые произведены были ал-Хаджаджем и Ибн аз-Зубайром, устранил Аллах данную династию от власти мечом Аббасидов.
Теперь немного о династии Аббасидов, на последнего из которых, известного как ал-Мустасимбиллах, напал тиран Хулагу-хан. Так вот, среди представителей данной династии оказались: такой Аббасид, которого убили из-за халифства; такой, которого убил его собственный сын, опять же из-за халифства; такой Аббасид, которого убил его же собственный визирь, после того как поручил он последнему решать дела своей державы; такой Аббасид, который принудил ученых говорить, что Коран – создан; такой, которого убила его же родная мать; такой, наконец, Аббасид, который сделал своим девизом развлечения, после чего оказался, в конце концов, убитым персами в собственной постели, причем, по приказу собственного брата.
Примерно так продолжали развиваться события среди правителей из династии Аббасидов до тех пор, пока не ограбило их жестокое время. Последнее стало тогда крутиться уже против Аббасидов, подобно тому, как повернулось оно против тех династий, которые им предшествовали.
Затем упомянул Загалав о карматской смуте, которая произошла в эпоху правления Аббасидов. Он рассказал также на Харахинском собрании о гнусных делах, совершенных проклятым Абу Тахиром ал-Кармати, о его стремлении испортить нравы людей, что продолжалось вплоть до заключения его в кандалы, а произошло это уже после того, как было им убито большое число мусульман.
Затем упомянул Загалав о черкесах-мамлюках, которые правили некогда Египтом. Начал он с Баркука и завершил Туманбаем, при котором распространились среди черкесов насилия и злобность, когда их плохие деяния превысили хорошие. Поэтому Всевышний ответил, в конце концов, на мольбу обиженных в правление черкесов, ибо «Аллах не любит насильников».
Затем, упомянул Загалав о смуте, которую породили ваххабиты, сделавшие вздорные речи Мухаммада ибн Ваххаба «религией». Дело дошло до того, что вошли они в благородные города Ислама и разрушили купола, которые возведены были над могилами особо крупных сподвижников Пророка (мир ему и благословение), его жен, которых называют матерями правоверных, а также мусульманских шейхов. То бесчестие и унижение, которые поразили ваххабитов ныне, являются наказанием за их неверие и беззаконие.
Затем Загалав упомянул о династии Фатимидов, происходивших от ал-Хусайна ибн ал-Каддаха, правивших Египтом. Дошел он вплоть до правления ал-Адидбиллаха, последнего из Фатимидов, после чего были они отстранены от власти Салах ад-Дином, сыном Айуба.
Прошли годы, ушли в мир иной помянутые люди – и уподобилось все как бы сновидением, ибо вечное царствование принадлежит только Аллаху. Он, однако, вернет назад со временем и нас, и наши деяния, воссоздаст все – чтобы затем окончательно все уничтожить.
После этих слов воззвал Загалав Хваршинский ко Всевышнему и сказал: «О Боже! Внуши Ты этому Шамилю, что надо быть справедливым и добрым по отношению к людям, рабам Твоим! Размягчи шашкой Шамиля существующее ныне насилие, упрямство и испорченные нравы! Сделай так, чтобы Шамиль мог в течение долгого времени отдавать приказы правоверным, пока не повзрослеют наши внуки!».
Таким, примерно, был конец данного воззвания к Аллаху, произнесенного Загалавом, и конец его поучений.
Тут заплакал Имам Шамиль. И плач его заставил плакать всех собравшихся тогда в соборной мечети селения Харахи. Затем все как бы рассыпались и собрание, таким образом, закрылось. Хвала Аллаху,Господу Миров! Здесь заканчивается мое сообщение о том, как дали присягу Шамилю.
