Законопроект о передаче религиозным объединениям имущества религиозного назначения внесён в Госдуму РФ и для обсуждения общественностью. Проект стал результатом резко ускорившихся при Патриархе Кирилле консультаций РПЦ МП и Минэкономразвития, а концепция была подготовлена несколько лет назад.
Что он даст исламским организациям России? Об этом беседуют культуролог Джаннат Сергей Маркус и кандидат исторических наук Дамир Хайретдинов, руководитель серии энциклопедических словарей «Ислам в Российской Федерации».
– В чём значение нового документа?
– Законопроект, и вообще реституция имущества религиозных организаций – огромный рывок вперёд в деле восстановления исторической справедливости. До 1920-30-ых годов умма, как и многие другие религиозные общины, обладала огромным имуществом, и движимым, и недвижимым. Практически всё это было отобрано, когда советская власть начала тотальную антирелигиозную кампанию, и никогда никем не компенсировалось. Эта кампания, по мнению большинства, закончилась до Великой Отечественной войны. На самом же деле продолжалась, хотя и в значительно меньших масштабах, вплоть до 1987 года – по крайней мере, в отношении уммы. Именно в этом году, по моим данным, произошла последняя конфискация и сразу за ней – ликвидация мечети в РСФСР; это было в северо-осетинском селе Хазнидон.
Поэтому исламские деятели искренне приветствуют новые веяния в деле возвращения незаконно отобранной собственности религиозных организаций, хотя все при этом понимают, что на первом плане в этом процессе – интересы РПЦ МП. Результативность в деле реституции исламских объектов и движимого имущества во многом будет зависеть от активности исламских организаций – их грамотности, дипломатичности, правильно поставленного юридического и информационного сопровождения этого процесса.
– В чём специфика исламского отношения к собственности в теории?
– Во-первых, Шариат чётко и однозначно выступает за частную собственность, и это одна из многих причин, почему Ислам был антагонистом советского строя.
Во-вторых, в отношении имущества религиозных организаций со времён раннего Средневековья были выработаны особые правила – причём, это касается не только земли и недвижимости, но и движимого имущества (денежных средств, ценных бумаг и т. д.). Они таковы: данное имущество, хотя и является частным (негосударственным), но не принадлежит какому-либо физическому лицу, а является собственностью юридического лица. Конечно, такое понятие в Средневековье отсутствовало, но сегодня мы бы так и обозначили мечети, медресе, текие (суфийские обители) и т. д.
Такой вид владения называется вакф. Его цель очевидна – дать возможность религиозному объекту безбедно существовать в любые времена, вне зависимости, кто возглавляет мечеть или медресе. Разумеется, не все мечети были одинаково обеспечены вакуфными средствами, но там, где имелись меценаты, религиозные общины и здания, действительно, процветали.
Важно, чтобы новый закон учёл особенности нашего культа: в качестве объектов недвижимости религиозного назначения должны быть учтены не только мечети и медресе, но и (перечислю столбиком, по пунктам):
– мусалли (молельные дома – то есть здания, исполнявшие роль мечетей, но не имевшие минаретов и, как правило, соответствующим образом документально оформленные, согласно стандартам имперского времени);
– отдельно стоящие минареты;
– мектебе (начальные школы более низкого порядка, нежели медресе);
– текие (суфийские обители);
– мазары (святые места), в разных документах и местностях они носят такие названия, как дюрбэ или тюрбе; зияраты; кэшэнэ или кесене; гумбез).
Последний пункт особенно важен в свете той политической линии, которая как никогда выгодна государству – поддержке традиционного Ислама. А он, как мы знаем, немыслим без системы мазаров – системы, которая на сегодня не имеет ни юридического оформления, ни юридической защиты от покушения на эти объекты, ни юридической возможности их сохранения для потомков в качестве исторического памятника.
– Как именно действовали вакфы до 1917 года в отдельных регионах Российской империи? Каков был юридический статус имущества мечетей и медресе, были ли благотворительные и чисто коммерческие предприятия, действовавшие как вакфы?
– Именно как вакфы это имущество и существовало. Однако, не с точки зрения государства: действовавшее право как бы не замечало вакуфных учреждений, потому что юридически это было оформлено просто как частные владения тех или иных предпринимателей, или же имущество Духовных Собраний (муфтиятов). Последних на территории собственно Российской империи насчитывалось два – в Уфе и Симферополе (что же касается Кавказа и Средней Азии, здесь действовало особое правовое поле, которое полностью признавало вакфы).
Итак, поскольку в отношении мусульманских подданных в империи действовали отдельные законы Шариата, то религиозные учреждения обладали правовой автономией. И вот в рамках этой ограниченной религиозной автономии имущество исламских организаций и являлось вакфом.
Такая ситуация сохранялась не только до 1917 года, но и несколько позже, до 1920-х годов. Советскими властями сначала были конфискованы подобные благотворительные и коммерческие предприятия, служившие вакфами при мечетях и медресе, а затем уже началась и атака на сами богослужебные и образовательные здания мусульманских общин.
– Знает ли кто-нибудь ныне в России, каково имущество мусульманских организаций, оставленных предками?
– Достаточно много информации складывается в текущих архивах Духовных управлений мусульман и некоторых исламских общественных организаций. Однако, я не знаю ни одной опубликованной работы, где бы имелся подобный перечень невозвращённых объектов (не говоря уже о национализированном движимом имуществе: его вообще очень трудно подсчитать).
Исключением являются выпускаемые нами словари из серии «Ислам в РФ»: мы пытаемся дотошно выявить все объекты, реквизированные у общин при Советах и, по возможности, в имперское время. Так как словари носят региональный характер, сделать это проще, нежели в общероссийском формате: многие конфискованные и тем более ликвидированные объекты известны только на микроуровне (т. е. в рамках одного населённого пункта или квартала). Дополнительная информация сыскивается нами в нескольких архивах. Поэтому тем, кто будет заниматься реституцией, я смело адресую наши словари: там такие объекты, о которых даже в региональных ДУМ нет полной информации.
– Вернёмся к теоретическому на первый взгляд, но крайне актуальному ныне вопросу: возможно ли возрождение столь важного для уммы института, как вакф?
– В наше время, видимо, возможно всё, что захочется властям! Никто не думал, что закон о церковной реституции, против которого выступало огромное число заинтересованных ведомств, так легко получит одобрение высшей власти. Однако, это произошло, потому что совпали интересы Государства и Церкви.
Если мы сможем явить стране грамотных лидеров, которые подобно Патриарху Кириллу, будут радеть за свою общину – система вакфов будет обозначена в законах или каких-нибудь подзаконных актах уже через пару недель после соответствующей встречи с Президентом или Премьером. А для начала это можно было бы сделать и на региональном уровне: в Дагестане, Чечне, Татарстане и др.
Кстати, следует обратить внимание на такой аспект: закон о реституции, по всей видимости, будет предписывать и компенсацию за отобранное движимое имущество Церкви. Речь пойдёт не только об украденных из храмов иконах, но и других предметах религиозного назначения, в том числе весьма ценных и хранящихся в спецхранах музеев и архивов.
Умма просто обязана немедленно выяснять: куда девалось движимое имущество репрессированных религиозных групп и священнослужителей, насколько оно было велико по размерам, что могло включать? Необходимо проследить, чтобы в законе были обозначены не только конфискованные христианские ценности, но и мусульманские.
Взять хотя бы некоторые молитвенные ковры: они бесценные памятники искусства. И это не говоря уже о конфискованных в мечетях коллекциях книг, старинных рукописей и т. д. Все эти редкости в случае их возврата мусульманам уже сами по себе могут составить основной капитал вакфа – они же стоят огромных денег. А ещё добавим сюда компенсацию за утерянные ценности!
Так что правовая основа финансового благосостояния мусульманских организаций создаётся прямо у нас на глазах – нужны только специалисты, чтобы с этим грамотно работать.
