Время от времени многие журналисты обращаются к теме, которая волнует всех граждан, людей любого достатка, любой национальности, любой религии. Имею в виду тему бездомности, бродяжничества, последней степени нищеты. Действительно, что может быть страшнее, чем отсутствие своего угла, крыши над головой? Во все времена людям, оставшимся без крова, помогали. Скитальцам сочувствовали, оказывали поддержку, принимали на ночлег, а то и давали приют на месяцы и годы.
В природе человеческой тысячелетним опытом накрепко заложено: человек должен иметь место, куда он может возвращаться, где он в безопасности, где его ждут. Человек должен твёрдо знать, где может переждать плохую погоду или пережить серьёзные неприятности.
Но вот какое «открытие» на днях сделал один из репортёров центрального телеканала в небольшом телерасследовании: оказывается, есть бездомные, для которых норма - жизнь в подвалах под трубами горячего отопления, в заброшенных строениях и так далее. Им предлагают помощь, дают адреса, где можно получить необходимые документы, справки… А они, выслушав доброхотов или чиновников социальных служб, отрицательно мотают головой: «Нет, спасибо. Уж будем жить, как живём».
Первоначально кажется нелепой, неуместной подобная «капризность». Ведь человек отказывается от лучшей участи, от повышения своего общественного статуса, от восстановления зачастую несправедливо попранных прав. Сколько людей в стране стали жертвами так называемых «чёрных» риелторов, сколько продали за бесценок свои квартиры, не сумев впоследствии приобрести новое, пусть самое скромное, но жильё.
…Среди моих знакомых был одно время некто Николай Николаевич. Человек не только без определённого места жительства, но и совершенно непонятного возраста. Одно было очевидно и закономерно: ближе к холодам он появлялся около соседнего торгового комплекса. Иногда пытался подрабатывать на подсобных работах, а чаще просто стоял рядом с потоком людей, которые спешили в магазин за покупками. Его незлобивое лицо, вполне вежливое поведение не производили отталкивающего эффекта. Но достаточно было посмотреть на него, чтоб однозначно определить: человек в крайней степени нужды. Деньги и продукты ему давали многие. С милицией он никогда не ссорился. При виде стражей порядка мгновенно испарялся.
Однажды я собрала пакет старых вещей и решила отдать их Николаю Николаевичу. Заодно запихала в сверток пару кусков мыла, шампунь, бритвы и средства для бритья. Он поблагодарил за эту скромную передачу. Тихим голосом, как бы доверительно, сообщил, что как раз собирается к знакомому на помывку. Так что всё кстати.
-Есть ли у вас профессия? Что умеете делать? – попыталась полюбопытствовать я.
-Да неважно всё это,- отрезал он. - Люди бегают с работы на работу, носятся на машинах. А что, они спокойней меня живут?
Я не стала лезть в душу этого горе-философа. Думаю, он всё же лукавил. Если и была в чем-то его правота, так в том, что беседа должна быть взаимно интересна. А праздные вопросы, действительно, можно проигнорировать.
Прошло достаточно много времени. Николай Николаевич снова исчез. Он где-то и как-то перебивался в зимние холода. Но увидеть мне его всё-таки привелось ещё раз. В ситуации крайне неожиданной.
Приятельница попросила зайти по делу к ней на работу. В казённом учреждении прямо с порога я почувствовала какое-то напряжение.
-Извини, мы тут все в себя придти не можем. Один из наших «подопечных» ждал приёма, согрелся и… уснул. Мы долго думали, что он не поднимается с кресла, потому что так ему уютно. Правда, запах от него не очень приятный шел. Ну, так бомж. А он, представляешь, с кресла упал и не шевелится. Попробовали его потормошить – он оказался мёртвым.
В человеке, так «некстати» умершем в казенном учреждении, я узнала… Николая Николаевича. Опухшие от обморожений руки пугали, казались неестественно огромными. На обмороженное лицо упали седые редкие волосы.
Знакомая рассказала вкратце его историю. Нищим Николай Николаевич стал в одночасье. После смерти жены не согласился на переезд к детям, которые проживают в другом регионе. Его доверчивостью воспользовались проходимцы, уговорили подписать какие-то бумаги. После чего и обнаружилось, что он более не хозяин своей квартиры и волен идти куда желает. Детям о своём несчастье он ничего не сообщил. Решил не позориться перед ними на старости лет и не обременять своим присутствием.
Одно время в речах наших политических лидеров звучал тезис о необходимости «преодоления бедности» существенной части населения. И это верный тезис, крайне актуальный по сей день.
Но есть и другое – нищета, которая наступает в силу форс-мажорных обстоятельств, с которой отдельный человек (а порой и целые семьи) не в силах справиться. Нищета страшна не только тем, что толкает человека на воровство, ложь, унижение. Разрушается основа личности – человек теряет веру в то, что его поведение, ежедневные поступки, решения важны в глазах Божьих. Как ни вспомнить известную фразу: «Бедность – не порок, нищета – порок»!
Нищий человек одинок тотально. Он теряет не просто социальные связи и навыки их поддержки. Он одинок в онтологическом смысле – он уже не уникальный, значимый человек, а некая временная единица, участь которой – прах.
Нищета коварна тем, что толкает человека и общества в одно из самых страшных заблуждений – к безразличию к собственной судьбе и судьбе тех, кто рядом.
По наблюдениям многих древних и нынешних учёных, современных социологов так называемые социальные революции увеличивают масштабы нищеты. Поэтому-то все аврамические религии однозначно неодобрительно относятся к радикальным нововведениям, обращают особое внимание на необходимость соблюдать принципы справедливости в семьях, в обществе, в жизни общины.
Меня искренне трогает, когда вижу, как мусульмане стараются поддерживать друг друга.
Молодой семье потребовалась новая мебель – помогли найти её за умеренную цену и перевезли бесплатно. У молодой мусульманки-многодетной матери много забот – сёстры стараются навестить её, чтоб она не чувствовала себя оторванной от сообщества. Молодому парню трудно устроиться на работу по месту жительства – оказывается помощь в оформлении нужных документов. Подруга повредила ногу – срочно нашли для неё костыли нужного размера. И так далее. И так должно быть. Это – нормально.
Когда-то одна из моих знакомых спросила: «Слушай, сколько же можно помогать человеку?». Я и сейчас уверена в ответе: «Помогать надо столько, сколько в том есть потребность, и, с другой стороны, сколько есть возможностей».
Возможно, это один из лучших способов воспитания человечности и благородства в наших детях – ненавязчиво привлекать их к делам милосердия. Не устраивая из этого шоу, не кичась своей «добродетельностью».
…Не знаю, где и как обитают дети погибшего Николая Николаевича. Может, до сей поры не ведают об участи своего отца. Страшное это неведение. Помилуй Господи от подобного спокойствия!
Нелли Ушакова.
